Ян Сибелиус (08.12.1865 - 20.09.1957) - финский композитор. Композиции учился в Хельсинской консерватории у М. Вегелиуса - пионера финской национальной музыки. Продолжал занятия в 1889-1891 годах в Берлине у А. Беккера и в Вене у Р. Фукса и К. Гольдмарка. По возвращении на родину вел классы теории композиции и скрипки в консерватории, затем благодаря постоянной государственной стипендии смог посвятить себя исключительно творчеству. С 1904 года жил и работал в местечке Ярвенпя, близ Хельсинки.

Не обращайте внимания на отзывы критиков; еще ни одному критику не поставили памятник.

Сибелиус Ян

В 1892 году в Хельсинки состоялся первый авторский концерт Сибелиуса, на котором прозвучала первая из его симфонических поэм "Куллерво", знаменовавшая собой зарождение финского национального романтического музыкального стиля. В последующие десятилетия вплоть до 1-й мировой войны музыка Сибелиуса завоевывает полное признание на родине и за ее пределами, в особенности симфонические поэмы на сюжеты из финской народной поэзии, истории, мифологии и эпоса ("Туонельский лебедь", "Финляндия"), а также симфонии, скрипичный концерт, "Грустный вальс" (из музыки к спектаклю "Куолема" Ярнефельта). Музыка Сибелиуса привлекает своеобразным северным колоритом, мужественным и сдержанным пафосом, непосредственностью чувства, красочностью, мелодичностью.

После окончания войны, в результате роста антиромантических и модернистских тенденций, музыка Сибелиуса несколько теряет свое значение в Европе, оказавшись на рубеже двух эпох. Неопределенность его положения как музыканта отражается на творческой активности Сибелиуса. Последние крупные его сочинения - 6-я и 7-я симфонии и симфоническая поэма "Тапиола" - относятся к началу 20-х годов. После 1929 года Сибелиус почти не сочинял. Со временем его музыка опять приобрела огромную популярность.

Значение музыки Сибелиуса для его родины состоит в создании первых выдающихся сочинений в национальном стиле.

Симфонические поэмы на финские национальные темы, написанные рукой талантливого мастера, были восторженно приняты его соотечественниками и вызвали живой интерес к финской культуре в остальном мире. Для творческой индивидуальности Сибелиуса характерно, что композитор, черпая вдохновение в народных преданиях, почти не пользовался фольклорными цитатами. Элементы финской народной песенности выступают в его музыке в творчески развитом виде.

За пределами Финляндии одними из первых оценили дарование Сибелиуса российские музыканты. Духовная близость идеалов явилась основой дружбы Сибелиуса с Римским-Корсаковым, Глазуновым и другими выдающимися представителями российской музыкальной культуры.

Финляндия чтит Сибелиуса как национального героя. Еще при жизни он удостоился на родине такого почета, каким, вероятно, не пользовался ни один музыкант в мире. В небольшом городе Хяменлияна на юге центральной части Финляндии, невдалеке от Хельсинки, 8 декабря 1865 в семье военного врача Христиана-Густава Сибелиуса родился сын. Его назвали Йоган-Юлиус-Христиан, впоследствии он стал известен под коротким именем Ян.

Рано потеряв отца, маленький Ян провел детские годы с матерью, братом и сестрой в доме бабушки в своем родном городе. Он обладал неистощимой фантазией, населявшей непроходимые лесные чащи диковинными существами — нимфами, колдуньями, гномами. Эта черта сохранилась у него и в зрелом возрасте. Недаром учителя называли его мечтателем.



Свое образование Ян начал в шведской школе, но вскоре перешел в финскую. В роду Сибелиусов не было музыкантов, но многие из них очень любили искусство. Следуя упрочившейся семейной традиции, подрастающих детей обучали музыке: сестра Линда выбрала рояль, брат Христи — виолончель, Ян начал заниматься на рояле, но затем предпочел скрипку. В десятилетнем возрасте он сочинил небольшую пьеску.

Лет в 15 его влечение к музыке настолько возросло, что решено было начать более серьезные, систематические занятия. Преподавателем выбрали руководителя местного духового оркестра Густава Левандера, этот музыкант дал своему ученику не только хорошую техническую подготовку, но и некоторые музыкально-теоретические знания. В результате занятий юный музыкант написал несколько камерно-инструментальных сочинений.

Ян Сибелиус в 11-летнем возрасте

Как старший сын, Ян должен был стать опорой семьи. В двадцатилетнем возрасте он поступил на юридический факультет университета в Хельсинки, втайне мечтая о другом — об артистической карьере скрипача-виртуоза.

Параллельно с занятиями в университете юноша посещал Музыкальный институт. Вскоре его успехи окончательно убедили родных в том, что настоящее его призвание — музыка.

С исключительной теплотой отнесся к нему директор института М. Вегелиус, преподававший теоретические дисциплины. Чувствуя большую одаренность начинающего композитора, Вегелиус старался не стеснять его раскрывающийся талант и богато проявляющуюся творческую фантазию строгими рамками традиционных теоретических предписаний.

Исключительно благотворную роль в жизни молодого Сибелиуса сыграл возглавлявший национальное направление в финской музыке Р. Каянус. В своем старшем друге Сибелиус встретил покровителя и советчика, оказавшего на первых порах существенную помощь молодому композитору.

Весной 1889 года Сибелиус закончил Музыкальный институт. Наряду с другими талантливыми представителями финской молодежи Сибелиус получил государственную стипендию для совершенствования за рубежом. Двухгодичное пребывание в Германии и Австрии принесло много интересных впечатлений.

Пребывание Сибелиуса на родине в 1890 ознаменовалось важным событием в его жизни — обручением с Айно Ярисфельт. Вскоре он снова уехал для дальнейшего совершенствования, на этот раз в Вену В Австрии Сибелиус написал два симфонических произведения. Посланные в Хельсинки Каянусу, они были исполнены там, но без особенного успеха.

Заграничная поездка расширила художественный кругозор молодого композитора, не принеся, однако, больших результатов в изучении музыкально-теоретических дисциплин. В этом сказалось его упорное сопротивление окостеневшим традиционным нормам и стремление оставаться самобытным. Невелики были и творческие достижения этого периода.

Тем не менее, когда 26-летний композитор вернулся в 1891 домой, он убедился в том, что некоторые его сочинения охотно исполняются.

Вскоре Ян Сибелиус выступил с большим произведением, в котором впервые широко раскрылось его дарование, — симфонической поэмой «Куллерво» для двух солистов, мужского хора и оркестра Первые наброски ее были сделаны еще в годы пребывания за границей.


Выдвинув Сибелиуса в первые ряды деятелей финской культуры, «Куллерво» сыграло большую роль и в его личной жизни. Если раньше родители его нареченной не решались отдать дочь за музыканта с необеспеченным общественным положением, то теперь их сомнения рассеялись. Летом 1892 года состоялась свадьба.

В юной Айно Сибелиус нашел подругу, поддерживавшую его на жизненном пути. Но семья требовала немалых забот. Надо было думать об устройстве на работу, и выход был найден с помощью друзей. Вегелиус пригласил своего воспитанника преподавать теорию композиции и вести класс скрипки в Музыкальном институте, а Каянус возложил на него такие же обязанности в своей оркестровой школе. Педагогическая деятельность Сибелиуса продолжалась около 8 лет. Впоследствии он возвращался к ней лишь изредка, не чувствуя, видимо, к тому большой склонности.

Супруга композитора Айно

В этот счастливый период своей жизни, в начале 1890-х годов, молодой композитор становится одной из центральных фигур художественной жизни Финляндии. Почти все его произведения этого периода непосредственно связаны с образами родной страны, ее истории, народной поэзии, особенно «Калевалы». На этом этапе творчества Сибелиус остается приверженцем музыки, связанной с поэтическим текстом, — вокальной и программной.

Сочинения начала 1990-х годов подтверждают этот принцип: «Странствие в лодке» для смешанного хора на текст рун «Калевалы», увертюра «Карелия» и сюита под тем же названием, симфонические поэмы «Весенняя песнь» и «Лесная нимфа», в которых возрождаются сказочные образы лесных чудищ, волновавшие воображение маленького Яна в детские годы.

Этот период творческих исканий и опытов завершился произведением, в котором Сибелиус выступил уже как большой, законченный художник и как мастер оркестрового письма. Это была «Сюита о Лемминкяйнене» — четыре легенды для симфонического оркестра, принесшие их автору европейскую, а вскоре и мировую славу.

Ян Сибелиус с дочерьми Хайди и Маргарет

После трагического героя Куллерво композитор обратился к самому веселому, жизнерадостному персонажу «Калевалы», сочетающему в себе качества храброго воина и неотразимого покорителя сердец. Четыре части сюиты посвящены важнейшим эпизодам его бурной жизни.

Сюита поражает своеобразием и непосредственностью мелодического языка, удивительной свежестью гармонических красок. Она казалась свежим дыханием Севера, влившимся в пряную, несколько изысканную атмосферу цивилизации конца XIX века. Облик великого художника северных просторов здесь проявился хотя и не в полную силу, но уже достаточно отчетливо. У замечательной сюиты Сибелиуса странная судьба.

Интерес и сочувствие обычно сопровождали его прежние выступления. Сюита же была встречена недоверчиво, неодобрительно. Началось с резких выступлений артистов оркестра. Слушая на репетициях их пререкания с композитором, молодая жена Сибелиуса тихо плакала, сидя в ложе. Лишь благодаря его настойчивости и возросшему влиянию сюиту удалось отстоять. Критики оценили новое произведение довольно сдержанно, отметив будто бы недостаточно выраженный национальный характер музыки и наличие влияний Вагнера, Листа, Чайковского.

Однако, при несомненных следах влияний, вполне понятных у молодого композитора, сюита покоряет, прежде всего, своей самобытной силой. Но даже две последние легенды, вскоре получившие мировое признание как образцы подлинно финского искусства, не привлекли внимания критиков.


Рояль композитора

Расстроенный Сибелиус вовсе исключил первые две части, которые в дальнейшем в течение 37 лет не исполнялись и не публиковались. В то время как «Туонельский лебедь» и «Возвращение Лемминкяйнена» совершали триумфальное шествие по концертным эстрадам многих стран, первая половина сюиты оставалась забытой. Лишь в 1934 известный финский дирижер Г. Шнеефойхт исполнил все четыре части.

Несмотря на неудачи, жизненные трудности и разочарования, творчество Сибелиуса пробивало себе путь не только на родине, но и за рубежом. Каянус исполнял его музыку в Париже, сочинения его, изданные в Германии, вызвали интерес в странах Европы и США.

В это время пришли признание и помощь оттуда, откуда меньше всего можно было ожидать: сенат назначил Сибелиусу постоянную государственную стипендию, что было беспримерным случаем в истории Финляндии.

Значительных событий в зрелые годы его жизни относительно немного: нечастые выступления в качестве дирижера, поездки в Россию, Западную Европу и Америку, встречи с выдающимися современниками. Заботливая жена охраняет его покой, создавая условия для плодотворного труда. Жизнь композитора проходит главным образом в его рабочем кабинете. Здесь рождаются и произведения, приносящие их автору славу трибуна национально-освободительного движения Финляндии.


Ян Сибелиус на балконе своей усадьбы "Айнола"

В ноябре 1899 в Хельсинки проводились празднества печати в пользу фонда, поддерживавшего своими средствами финскую прессу. Кульминационным моментом вечера явилась заключительная сцена, называвшаяся «Финляндия пробуждается». Широкий отклик встретило вступление к последней картине Сибелиуса, ставшее известным всему миру в виде отдельной симфонической пьесы под названием «Финляндия». Несмотря на свои небольшие размеры, это образец монументального музыкального искусства, подлинный памятник патриотического воодушевления. Современники говорили, что «Финляндия» больше способствовала освободительной борьбе народа, чем тысячи речей и памфлетов. Здесь господствуют яркие краски, широкие мазки кисти.



В этот же период Сибелиус создает Первую симфонию. Она впервые была исполнена под управлением автора 26 апреля 1896. В ней справедливо отмечались явные влияния, в частности Чайковского и Бородина. Вторая симфония Сибелиусом была закончена довольно быстро и 3 марта 1902 года впервые исполнена под управлением автора в Хельсинки.

К тем же годам относится самое популярное, хотя и не вполне характерное для Сибелиуса произведение — «Грустный вальс» из музыки к драме «Смерть» А. Ярнефельта. Такие малые формы, как музыкальные номера, к драматическим спектаклям, занимали видное место на всем протяжении его творческой жизни.

Почти одновременно Сибелиус создал произведение крупного масштаба, Концерт для скрипки с оркестром. В 1903 Сибелиус приступил к работе над своим единственным скрипичным концертом, в который вложил всю свою любовь к инструменту. Концерт знаменит своей сложностью: в нем ярко выражено стремление композитора выявить беспредельные выразительные возможности скрипки - те, что для него самого как исполнителя не были доступны. Первое исполнение Концерта для скрипки с оркестром состоялось 8 февраля 1904 года в Хельсинки под управлением автора



Один из величайших скрипичных концертов в исполнении скрипача №1 в мире с невероятным оркестром под управлением дирижера-звезды, на скрипке, созданной легендой. Музыка - Ян Сибелиус, концерт для скрипки с оркестром d-moll, op.47 (1903 год) Солист - Максим Венгеров Оркестр - Chicago Symphony Orchestra Дирижер - Дэниел Баренбойм Инструмент - конечно, Страдивари!

Весной 1904 в жизни Сибелиуса про изошло событие, оказавшее немаловажное влияние на его дальнейшую творческую работу: вместе с семьей он переселился из Хельсинки в небольшую усадьбу в деревне Ярвенляя, в 30 километрах от столицы, в живописной местности близ озера Туусула. Усадьба получила название «Айнола», что означает по-фински «жилище Айно», в честь жены Сибелиуса.

Здесь композитор прожил более полувека; здесь он создал свои наиболее зрелые произведения, в том числе пять симфоний.

«Мне необходимо было уехать из Хельсинки , — говорил он близким друзьям. — Для моего творчества требовались иные условия. В Хельсинки любая мелодия умирала во мне. К тому же я слишком общителен и не способен отказываться от всевозможных приглашений, мешающих моей работе».


«Айнола» - усадьба-музей Яна Сибелиуса

Подлинным «освящением» нового жилища — Айнолы — явилось выдающееся произведение, начатое композитором вскоре после переселения — Третья симфония. Законченная лишь в 1907, она была воспринята как новое слово в творчестве Сибелиуса. Эпическая грандиозность предшествующих двух симфоний уступает здесь место лирической углубленности.

Четвертая симфония Сибелиуса считается одной из самых своеобразных симфоний начала нашего столетия. Как утверждал композитор, Четвертая была создана «в виде протеста против современных музыкальных произведений». Это — особый мир, где все крайне необычно — и мелодика, сохраняющая, однако, глубокую народную основу, и гармонический язык, и формы, и оркестровые краски.


Ян Сибелиус с женой Айно накануне своего 90-летия

Слава Сибелиуса с каждым годом все шире распространялась по странам мира. Предпринятое им в 1914 году концертное турне в США прошло с триумфом и сопровождалось чествованиями, отразившими популярность его творчества за океаном.

Разразившаяся мировая война нарушила некоторые планы Сибелиуса: пришлось отказаться от второй поездки в США, куда его снова настойчиво приглашали, прервались связи с музыкантами Западной Европы.

Но даже война не помешала торжественно отметить в декабре 1915 года пятидесятилетие великого композитора.

Тогда же Сибелиус впервые познакомил слушателей с новой, Пятой симфонией. Она выделяется монументальностью замысла. Но еще с 1918 в душе композитора зрел новый большой замысел — Шестая симфония. Она была написана лишь через 5 лет — срок необычайно долгий для ее автора, что отчасти можно объяснить сложными обстоятельствами этого периода. 16 февраля 1923 симфония впервые прозвучала под управлением Сибелиуса в Хельсинки.

Приближаясь к шестидесяти годам, Сибелиус проявляет высокую творческую активность. Он пишет Седьмую симфонию и ряд других крупных произведений.

Известный дирижер С. Кусевицкий метко назвал Седьмую «Парсифалем» Сибелиуса. Кажется, что великий художник, пройдя долгий путь, останавливается на вершине, просветленным взглядом охватывая окружающий мир.

Последнее из значительных произведений Сибелиуса — симфоническая поэма «Тапиола» — написано в 1926. С конца 1920-х годов творческая деятельность Сибелиуса прекратилась почти на тридцать лет. Лишь изредка композитор создавал небольшие сочинения или переделывал старые.

Он учился в Нормальном лицее Хямеэнлинны.

Следуя семейной традиции, детей обучали игре на музыкальных инструментах. Сестра Линда занималась на рояле, брат Кристиан - на виолончели, Ян - вначале на рояле, но после предпочёл скрипку.

Уже в десять лет Ян сочинил небольшую пьесу.

Впоследствии, его влечение к музыке возрастало и он начал систематические занятия под руководством руководителя местного духового оркестра Густава Левандера.

Полученные практические и теоретические знания позволили написать юноше несколько камерно-инструментальных сочинений.

По возвращении Сибелиуса в Финляндию состоялся его официальный дебют как композитора : была исполнена симфоническая поэма «Куллерво» (Kullervo), ор. 7, для солистов, мужского хора и оркестра - по одному из сказаний финского народного эпоса Калевала . Это были годы невиданного патриотического подъёма, и Сибелиуса немедленно провозгласили музыкальной надеждой нации. Вскоре он женился на Айно Ярнефельт , отцом которой был знаменитый генерал-лейтенант и губернатор, принимавший участие в национальном движении - Август Александер Ярнефельт .

За Куллерво последовали симфоническая поэма «Сказка» (En Saga), ор. 9 (); сюита «Карелия» (Karelia), ор. 10 и 11 (); «Весенняя песня», ор. 16 () и сюита «Лемминкяйнен» (Lemminkissarja), ор. 22 (). В Сибелиус участвовал в конкурсе на замещение должности преподавателя музыки в университете , но потерпел неудачу, после чего друзья убедили сенат учредить для него ежегодную стипендию в 3000 финских марок .

Заметное влияние на раннее творчество Сибелиуса оказали два финских музыканта: искусству оркестровки его обучал Роберт Каянус , дирижёр и основатель Ассоциации хельсинкских оркестров, а наставником в области симфонической музыки был музыкальный критик Карл Флодин . Премьера Первой симфонии Сибелиуса состоялась в Хельсинки (). В этом жанре композитор написал ещё 6 сочинений - последней была Седьмая симфония (одночастная Fantasia sinfonica), ор. 105, впервые исполненная в 1924 году в Стокгольме . Международную известность Сибелиус приобрёл именно благодаря симфониям, но популярностью пользуются и его скрипичный концерт, и многочисленные симфонические поэмы, такие, как «Дочь Похьёлы» (фин. Pohjolan tytär ), «Ночная скачка и восход солнца» (швед. Nattlig ritt och soluppgang ), «Туонельский лебедь» (Tuonelan joutsen) и «Тапиола» (Tapiola).

Большинство сочинений Сибелиуса для драматического театра (всего их шестнадцать) - свидетельство его особой склонности к театральной музыке: в частности, это симфоническая поэма «Финляндия» (Finlandia) () и «Грустный вальс» (Valse triste) из музыки к пьесе шурина композитора Арвида Ярнефельта «Смерть» (Kuolema); пьеса была впервые поставлена в Хельсинки в 1903 году . Многие песни и хоровые произведения Сибелиуса часто звучат у него на родине, но за её пределами почти неизвестны: очевидно, их распространению мешает языковой барьер, а кроме того, они лишены характерных достоинств его симфоний и симфонических поэм. Сотни фортепианных и скрипичных пьес и несколько сюит для оркестра также уступают лучшим сочинениям композитора.

Творческая деятельность Сибелиуса фактически завершилась в симфонической поэмой «Тапиола», ор. 112. Более 30 лет музыкальный мир ждал от композитора новых сочинений - особенно его Восьмой симфонии, о которой столько говорилось (в 1933 году была даже анонсирована её премьера); однако ожидания не сбылись. В эти годы Сибелиус писал лишь небольшие пьесы, в том числе масонскую музыку и песни, ничем не обогатившие его наследие. Впрочем, существуют свидетельства, что в 1945 году композитор уничтожил большое количество бумаг и рукописей, - возможно, среди них были и не дошедшие до окончательного воплощения поздние сочинения.

Его творчество получает признание главным образом в англо-саксонских странах. В - он пять раз приезжал в Англию дирижировать своими произведениями, а в посетил США , где под его управлением в рамках музыкального фестиваля в Коннектикуте прошла премьера симфонической поэмы Океаниды (Aallottaret). Популярность Сибелиуса в Англии и США достигла своего пика к середине 1930-х годов. Такие крупные английские писатели, как Роза Ньюмарч , Сесил Грей, Эрнест Ньюмен и Констант Ламберт, восхищались им как выдающимся композитором своего времени, достойным преемником Бетховена . Среди наиболее пылких приверженцев Сибелиуса в США были О. Даунс, музыкальный критик «Нью-Йорк Таймс» , и С. Кусевицкий , дирижёр Бостонского симфонического оркестра; в , когда музыка Сибелиуса прозвучала по радио в исполнении Нью-йоркского филармонического оркестра, слушатели избрали композитора своим «любимым симфонистом».

Сибелиус в масонстве

Основные произведения

"Грустный вальс"
из музыки к драме Арвида Ярнефельта "Смерть"
Помощь по воспроизведению

Оркестровые

По алфавиту
Кассация для малого состава оркестра - Op.6 ()
Куллерво, симфония для солистов, хора и оркестра - Op.7 ()
Сага, симфоническая поэма - Op.9 ()
Карелия, увертюра - Op.10 ()
Карелия, сюита - Op.11 ()
Возлюбленный («Rakastava»), сюита для струнного оркестра - Op.14 ()
Весенняя песнь - Op.16 ()

Четыре легенды - Op.22:

1. Увертюра! (в оригинале «Аll" Overtura», то есть в характере увертюры.) 2. Сцена 3. Празднество

Финляндия , симфоническая поэма - Op.26 ()
Симфония №1, e-moll - Op.39 ( -)
Романс C-dur для струнного оркестра - Op.42 ()
Симфония №2, D-dur - Op.43 ()

1. Дриады 2. Танец-интермеццо

Скрипичный концерт d-moll - Op.47 ()
Дочь Похьолы, симфоническая фантазия - Op.49 ()
Симфония №3, C-dur - Op.52 (1904-1907)
Пан и эхо, танец-интермеццо - Op.53 ()
Ночная скачка и восход солнца, симфоническая поэма - Op.55 ()
Траурный марш «1п memoriam» - Op.59 ()
Канцонетта для струнного оркестра - Op.62а ()
Романтический вальс для малого состава оркестра - Op.62Ь ()
Симфония №4, a-moll - Op.63 ()
Бард, симфоническая поэма - Op.64 ()

1. Охота 2. Любовная песня 3. У подъемного моста

Две серенады для скрипки с оркестром - Op.69:

Океаниды, симфоническая поэма - Op.73 ()

Две пьесы для скрипки (или виолончели) и малого состава оркестра - Op.77:

Симфония №5, Es-dur - Op.82 ( , оконч. ред. )
Экспромт - Op.87a ()

№1, d-moll №2, D-dur

№1, g-moll №2, g-moll №3, Es-dur №4, g-moll

Марш финской пехоты (слова Нурмио) для мужских голосов и оркестра - Op.91a ()
Марш скаутов для оркестра и четырехголосного хора - Op.91Ь (ad. lib.,)

1. Лирический вальс 2. Былое! (пастораль) 3. Рыцарский вальс

1. Характерная пьеса 2. Элегическая мелодия 3. Танец

Жанровая сюита - Op.100 (Suite caracteristique, )
Симфония №6, d-moll - Op.104 ()
Симфония №7, C-dur - Op.105 ()
Тапиола, симфоническая поэма - Op.112 ()

Музыка к театральным постановкам

По алфавиту
Ящерица («Odlan»), музыка к пьесе Микаэля Либека - Op.8 ()

1. а) Элегия Ь) Мюзетт с) Менуэт d) Песня о пауке 2. а) Ноктюрн, b) Серенада 3. Баллада

1. Интродукция 2. Сцена с журавлями 3. Грустный вальс

1. У врат замка 2. Мелизанда 3. На морском берегу 4. Весна в парке 5. Три слепые сестры 6. Пастораль 7. Мелизанда за прялкой 8. Антракт 9. Смерть Мелизанды

1. Восточная процессия 2. Одиночество 3. Ночная музыка 4. Танец 5. Песнь еврейки

1. Павлин 2. Арфа 3. Девушки с розами 4. Внемлите песне Робена 5. Одинокий принц 6. Белый лебедь и принц 7. Хвалебная песня

Скарамуш, трагическая пантомима по пьесе Пауля Кнудсена - Op.71 ()
Каждый, музыка к пьесе Гуго фон Гофмансталя - Op.83 ()

Прелюдия Первая сюита: 1. Дуб 2. Юмореска 3. Песнь Калибана 4. Жнецы 5. Канон 6. Сцена 7. Колыбельная 8. Антракт 9. Буря Вторая сюита: 1. Хор ветров 2. Интермеццо 3. Танец нимф 4. Просперо 5. Песни 1-я и 2-я 6. Миранда 7. Наяды 8. Танцевальный эпизод

Камерные

По алфавиту
Две пьесы (Романс и Эпилог) для скрипки и фортепиано - Op.2 ()
Струнный квартет B-dur - Op.4 ()
Меланхолия для виолончели и фортепиано - Op.20 ()
Сокровенные голоса («Voces intimae»), струнный квартет d-moll - Op.56 ()
Четыре пьесы для скрипки (или виолончели) и фортепиано - Op.78 ()
Шесть пьес для скрипки и фортепиано - Op.79 ()
Сонатина E-dur для скрипки и фортепиано - Op.80 ()
Пять пьес для скрипки и фортепиано - Op.81 ()
Новеллета для скрипки и фортепиано - Op.102 ()
Деревенские танцы, пять пьес для скрипки и фортепиано - Op.106 ()
Четыре пьесы для скрипки и фортепиано - Op.115 ()
Три пьесы для скрипки и фортепиано - Op.116 ()

Для фортепиано

По алфавиту
Шесть экспромтов - Op.5 (?)
Соната F-dur - Op.12 ()
Десять пьес - Op.24 (1894-1903)
10 багателей - Op.34 (1914-1916)
Pensees lyriques, 10 пьес - Op.40 (1912-1914)
Кюлликки, три лирические пьесы - Op.41 ()
Десять пьес - Op.58 ()
Три сонатины - Op.67 ()
Два маленьких рондо - Op.68 ()
Четыре лирические пьесы - Op.74 ()
Пять пьес - Op.75 ()
Тринадцать пьес - Op.76 ()
Пять пьес - Op.85 ()
Шесть пьес - Op.94 ()
Шесть багателей - Op.97 ()
Восемь коротких пьес - Op.99 ()
Пять романтических пьес - Op.101 ()
Пять характерных впечатлений - Op.103 ()
Пять эскизов - Op.114 ()
По алфавиту
Шесть мужских хоров а cappella на тексты «Калевалы», «Кантелетара» и на слова Киви - Op.18 (1893-1901)
Экспромт для женского хора и оркестра на слова Ридберга - Op.19 ()
Natus in curas. Гимн для мужского хора а cappella - Op.21 ()
Университетская кантата 1897 года для смешанного хора а cappella - Op.23 ()
Sandels, импровизация для мужского хора и оркестра на слова Рунеберга - Op.28 ()
№1 - «Песня о Лемминкяйнене» (?), №3 - «Афинская песня» для хора мальчиков, мужского хора,септета духовых и ударных, на слова Ридберга - Op.31 ()
Происхождение огня («Калевала») для баритона, мужского хора и оркестра - Op.32 ()
Пленная королева, баллада для хора и оркестра - Op.48 ()
Две песни для смешанного хора а cappella - Op.65 ()
Пять мужских хоров а cappella - Op.84 ()
Наша родная страна, кантата для хора и оркестра, слова Каллио - Op.92 ()
Песня земли, кантата для хора и оркестра на текст Ярла Геммера - в ознаменование открытия университета в Турку - Op.93 ()
Гимн земле, кантата для хора и оркестра на текст Эйно Лейно - Op.95 ()
Гимн для хора и органа - Op.107 ()
Два мужских хора а cappella - Op.108 ()
Гимн Вяйнё («Калевала») для хора и оркестра - Op.110 ()
Масонская обрядовая музыка для мужских голосов, фортепиано или органа - Op.113 (1927-1948)
По алфавиту
Пять рождественских песен для голоса и фортепиано - Op.1 ()
Ариозо на слова Рунеберга для голоса и струнного оркестра - Op.3 ()
Семь песен на слова Рунеберга с сопровождением фортепиано - Op.13 (1891-1892)
Семь песен на слова Рунеберга, Тавастьерна и др. для голоса и фортепиано - Op.17 (1894-1899)
Невеста перевозчика» для баритона или меццо-сопрано и оркестра - Op.33 ()
Две песни для голоса и фортепиано - Op.35 ()
Шесть песен для голоса и фортепиано, среди них - «Мартовский снег» (№5), «Алмазы на снегу» (№6) (вторая авторская редакция - для голоса и оркестра) - Op.36 ()
Пять песен для голоса и фортепиано, среди них - «Девушка пришла домой с прогулки» (№5) на слова Рунеберга - Op.37 (1898-1902)
Пять песен для голоса и фортепиано - Op.38 ()
Шесть песен для голоса и фортепиано, среди них - «Тихий город» (№5) на слова Демеля - Op.50 ()
Восемь песен для голоса и фортепиано на слова Иозефсона - Op.57 ()
Две песни для голоса и фортепиано (или гитары) на тексты из «Двенадцатой ночи» Шекспира - Op.60 ()
Восемь песен для голоса и фортепиано на слова Тавастьерна, Рунеберга и др. - Op.61 ()
Луоннотар («Калевала»), поэма для сопрано и оркестра - Op.70 ()
Шесть песен для голоса и фортепиано на слова Топелиуса, Ридберга и др. - Op.72 (1914-1915)
Шесть песен для голоса и фортепиано - Op.86 ()
Шесть песен для голоса и фортепиано на слова Францена и Рунеберга - Op.88 ()
Шесть песен для голоса и фортепиано на слова Рунеберга - Op.90 ()

Мелодекламация

По алфавиту
Лесная нимфа (слова Ридберга), с сопровождением фортепиано, двух валторн и струнного оркестра - Op.15 ()
Оркестровая поэма ()
Снежный покой («Snofrid», слова Ридберга), с сопровождением хора и оркестра - Op.29 ()
Ледоход на реке Уле (слова Топелиуса), с сопровождением мужского хора и оркестра - Op.30 ()

Сочинения без обозначения опуса

По алфавиту
Трио a-moll (1881-1882)
Фортепианный квартет e-moll (1881-1882)
Сюита для скрипки и фортепиано (1883)
Андантино для виолончели и фортепиано (1884)
Струнный квартет Es-dur (1885)
Соната для скрипки и фортепиано F-dur (1886)
Фортепианное трио (1887)
Желающий («Tranaden»), мелодекламация на слова Стагнелиуса, с сопровождением фортепиано (1887)
Ночи ревности, мелодекламация на слова Рунеберга, с сопровождением фортепианного трио (1888)
Серенада для голоса и фортепиано на слова Рунеберга (1888)
Водяной дух, две песни с сопровождением фортепианного трио к пьесе Веннерберга (1888)
Тема с вариациями для струнного квартета (1888)
Сюита для скрипки, альта и виолончели A-dur (1889)
Струнный квартет a-moll (1889)
Фортепианный квинтет g-moll (1889)
Увертюра а-moll (1890-1891)
Увертюра E-dur (1890-1891)
Фортепианный квартет C-dur (1891)
Октет для флейты, кларнета и струнных (1891), позднее использованный в «Саге»
Балетная сцена для оркестра (1891)
Tiera, пьеса для духового оркестра (1894)
Дриада, симфоническая поэма (1894)
Университетская кантата 1894 года, для хора и оркестра (1894)
Кантелетар («Min rastas»), для мужского хора а cappella (1894)
Рондо для альта и фортепиано (1895)
Девушка в башне, опера в одном действии (1896)
Нескончаемый день (слова Эркко), для детских голосов а cappella (1896)
Единая сила (слова Каяндера), для мужского хора а cappella (1898)
Плавание, для голоса и фортепиано (1899)
Гимн к Таис, на слова Боргстрёма, для голоса и фортепиано (1900)
Кортеж, для оркестра (1901)
Портреты, для струнного оркестра (1901)
Всадник, для фортепиано (1901)
Шесть финских народных песен для фортепиано (1903)
Не надо жалоб (на слова Рунеберга), для смешанного хора а cappella (1905)
Carminalia, для хора мальчиков (1905)
Язык птиц, музыка к пьесе Адольфа Пауля (1911)
Drommarna, для смешанного хора (1912)
Uusimaa, для смешанного хора (1912)
Juhlamarssi, для смешанного хора (1912)
Три песни для американских школ, для детских голосов а cappella (1913)
Национальный школьный марш, для детского хора а cappella (1913)
Spagnuolo, пьеса для фортепиано (1913)
Дорога в школу, для детского хора а cappella (1913)
Мечта (на слова Рунеберга), для двух сопрано и фортепиано (1915)
Mandolinata, для фортепиано (1917)
Безрассудство Фридолина (на слова Карлфельдта), для мужского хора а cappella (1917)
Нарцисс (на слова Грипенберга), для голоса и фортепиано (1918)
Паруса, для голоса и фортепиано (1918)
Девочки (на слова Прокопе), для голоса и фортепиано (1918)
Угасший, для голоса и фортепиано (1918)
Две песни для мужского хора а cappella (1918)
Братство (на слова Ахо), для мужского хора а cappella (1920)
Сходство (на слова Рунеберга), для мужского хора а cappella (1920)
Путешествие Джона (на слова Фрёдинга), для мужского хора а cappella (1920)
Романтическая пьеса, для фортепиано (1920)
Страстное желание, для фортепиано (1920)
Торжественный марш (I) певческого братства в Выборге, для мужского хора (1921)
Andante festivo, для струнного оркестра (1924)
Andante lirico, для струнного оркестра (1924)
Синяя утка, для голоса и фортепиано (изд. 1925)
Одинокий лыжный след, мелодекламация (на слова Грипенберга) в сопровождении фортепиано (1925)
Два псалма для смешанного хора а cappella (1925-1927)
Стража на мосту, для мужского хора а cappella (1929)
Торжественный марш (II) певческого братства в Выборге, для мужского хора а cappella (1929)
Судьба Карелии, для мужского хора и фортепиано (изд. 1930)

Исполнения музыки Сибелиуса

Среди дирижёров, осуществивших записи всех симфоний Сибелиуса (включая или исключая «Куллерво»), - Морис Абраванель , Владимир Ашкенази (дважды), Джон Барбиролли , Пааво Берглунд (трижды), Леонард Бернстайн (дважды), Осмо Вянскя , Александер Гибсон , сэр Колин Дэвис (трижды), Курт Зандерлинг , Лорин Маазель , Геннадий Рождественский , Саймон Рэттл , Петри Сакари , Юкка-Пекка Сарасте , Лейф Сегерстам (дважды), Неэме Ярви (дважды).

Важные записи некоторых симфоний Сибелиуса осуществили также Карел Анчерл (№ 1), Томас Бичем (№ 4, 7), Герберт фон Караян (№ 1, 2, 4-7), Роберт Каянус (№ 1-3, 5), Кирилл Кондрашин (№ 2, 3, 5), Сергей Кусевицкий (№ 2, 5, 7), Джеймс Левайн , Евгений Мравинский (№ 3, 7), Юджин Орманди (№ 1, 2, 4, 5, 7), Евгений Светланов (№ 1), Георг Тинтнер (№ 7), Серджиу Челибидаке (№ 2, 5), Георг Шнеевойгт (№ 6), Пааво Ярви («Куллерво»). Прочие оркестровые произведения Сибелиуса записывали также дирижёры Ханс Росбауд , Вильгельм Фуртвенглер .

Записи скрипичного концерта осуществили скрипачи Камилла Викс, Ида Гендель , Гидон Кремер , Анна-Софи Муттер , Давид Ойстрах , Ицхак Перлман , Исаак Стерн , Яша Хейфец , Генрик Шеринг .

Фильмы о Сибелиусе

  • В 2003 году финским режиссёром Тимо Койвусало был снят фильм «Сибелиус » о жизни композитора. Роль Сибелиуса сыграл актёр Мартти Суосало .

См. также

Напишите отзыв о статье "Сибелиус, Ян"

Примечания

Литература

  • Сто замечательных финнов. Калейдоскоп биографий = 100 suomalaista pienoiselämäkertaa venäjäksi / Ред. Тимо Вихавайнен (Timo Vihavainen ); пер. с финск. И. М. Соломеща. - Хельсинки : Общество финской литературы (Suomalaisen Kirjallisuuden Seura ), . - 814 с. - ISBN 951-746-522-X . - (Проверено 18 февраля 2010)
  • Энтелис Л. А. Ян Сибелиус // Силуэты композиторов XX века. - Ленинград : Музыка , . - 249 с. - 60 000 экз.
  • Fabian Dahlström. Jean Sibelius: Thematisch-bibliographisches Verzeichnis seiner Werke. Wiesbaden: Breitkopf & Härtel, 2003. xlvii, 768 SS. (принятое сокращение JS ).

Ссылки

  • (фин.) (швед.) (англ.)

Отрывок, характеризующий Сибелиус, Ян

Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.

Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.

Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n"etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l"ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d"arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C"est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu"il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m"avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball"я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d"autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l"heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu"allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m"avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l"accorde. Qu"on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l"apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.

Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n"oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l"affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui" j"ai l"honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l"ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n"est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s"il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C"est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m"avoir sauve… de cet enrage… J"en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C"est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j"ai recu ca. Sacre dieu, c"etait beau. Il fallait voir ca, c"etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d"un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l"atoux que j"y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n"ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J"y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d"une pipe. Et vous nous l"avez fait cranement payer. J"y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c"etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s"y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n"est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d"idee! Qu"avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m"aviez pas dit que vous etes Russe, j"aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J"ai ete a Paris, j"y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s"est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n"y a qu"un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d"aller s"enterrer dans les steppes, quand l"armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c"est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l"Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L"Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l"Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L"Empereur? C"est la generosite, la clemence, la justice, l"ordre, le genie, voila l"Empereur! C"est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j"etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m"a vaincu, cet homme. Il m"a empoigne. Je n"ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j"ai compris ce qu"il voulait, quand j"ai vu qu"il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c"est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C"est un Allemand; mais brave garcon, s"il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l"allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N"est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n"est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d"honneur, sans parler de ce que je vous dois, j"ai de l"amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C"est a la vie et a la mort. C"est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.

...творить в еще более широких масштабах, продолжать там, где закончили мои предшественники, создавать искусство современное является не только моим правом, но и моей обязанностью.
Я. Сибелиус

«Ян Сибелиус принадлежит к тем нашим композиторам, кто наиболее правдиво и без всяких усилий передает своей музыкой характер финского народа», - так писал о замечательном финском композиторе в 1891 г. его соотечественник, критик К. Флодин. Творчество Сибелиуса - не только яркая страница в истории музыкальной культуры Финляндии, известность композитора вышла далеко за пределы его родины.

Расцвет творчества композитора приходится на конец XIX - начало XX в. - время растущего национально-освободительного и революционного движения в Финляндии. Это небольшое государство входило в то время в состав Российской империи и испытывало те же настроения предгрозовой эпохи социальных перемен. Примечательно, что в Финляндии, как и в России, этот период отмечен подъемом национального искусства. Сибелиус работал в разных жанрах. Им написаны 7 симфоний, симфонические поэмы, 3 оркестровые сюиты. Концерт для скрипки с оркестром , 2 струнных квартета, фортепианные квинтеты и трио, камерные вокальные и инструментальные произведения, музыка к драматическим спектаклям, но наиболее ярко дарование композитора проявилось в симфонической музыке.

Сибелиус рос в семье, где поощрялись занятия музыкой: сестра композитора играла на фортепиано, брат - на виолончели, а Ян - сначала на рояле, а потом на скрипке. Несколько позже именно для этого домашнего ансамбля были написаны ранние камерные сочинения Сибелиуса. Первым учителем музыки был капельмейстер местного духового оркестра Густав Левандер. Композиторские способности у мальчика проявились рано - первую небольшую пьесу Ян написал в десятилетнем возрасте. Однако, несмотря на серьезные успехи в музыкальных занятиях, в 1885 г. он становится студентом юридического факультета университета в Гельсингфорсе. Параллельно он занимается в Музыкальном институте (мечтая в душе о карьере скрипача-виртуоза) вначале у М. Васильева, а затем у Г. Чаллата.

Среди юношеских сочинений композитора выделяются произведения романтического направления, в настроении которых важное место занимают картины природы. Примечательно, что к юношескому квартету Сибелиус дает эпиграф - написанный им же самим фантастический северный пейзаж. Образы природы придают особый колорит и программной сюите «Флорестан» для фортепиано, хотя в центре внимания композитора - образ героя, влюбленного в прекрасную черноглазую нимфу с золотыми волосами.

Углублению музыкальных интересов способствовало знакомство Сибелиуса с Р. Каянусом - образованным музыкантом, дирижером, превосходным знатоком оркестра. Благодаря ему Сибелиус начинает интересоваться симфонической музыкой, инструментовкой. Его связывает тесная дружба с Бузони, приглашенным в то время на педагогическую работу в Музыкальный институт Гельсингфорса. Но, пожалуй, самое большое значение для композитора имело знакомство с семьей Ярнефельтов (3 брата: Армас - дирижер и композитор, Арвид - писатель, Эро - художник, их сестра Айно впоследствии стала женой Сибелиуса).

Для совершенствования музыкального образования Сибелиус едет на 2 года за границу: в Германию и Австрию (1889-91), где совершенствует музыкальное образование, занимаясь у А. Беккера и К. Гольдмарка. Он внимательно изучает творчество Р. Вагнера, И. Брамса и А. Брукнера и на всю жизнь становится приверженцем программной музыки. По словам композитора, «музыка может полностью проявить свое воздействие только тогда, когда ей дает направление какой-либо поэтический сюжет, другими словами, когда музыка и поэзия объединены». Этот вывод рождался именно в тот период, когда композитор анализировал различные методы композиции, изучал стили и образцы выдающихся достижений европейских композиторских школ. 29 апреля 1892 г. в Финляндии под управлением автора с огромным успехом была исполнена поэма «Куллерво» (на сюжет из «Калевалы») для солистов, хора и симфонического оркестра. Этот день считается днем рождения финской профессиональной музыки. Сибелиус неоднократно обращался к финскому эпосу. Поистине всемирную известность принесла композитору сюита «Лемминкяйнен» для симфонического оркестра.

В конце 90-х гг. Сибелиус создает симфоническую поэму «Финляндия » (1899) и Первую симфонию (1898-99). В это же время он создает музыку к театральным спектаклям. Наибольшую известность получила музыка к спектаклю «Куолема» А. Ярнефельда, в особенности «Грустный вальс » (мать главного героя, умирая, видит образ своего умершего мужа, который как бы приглашает ее на танец, и под звуки вальса она умирает). Сибелиус написал также музыку к спектаклям: «Пеллеас и Мелизанда» М. Метерлинка (1905), «Пир Валтасара» Я. Прокопе (1906), «Белый лебедь» А. Стриндберга (1908), «Буря» В. Шекспира (1926).

В 1906-07 гг. он посетил Петербург и Москву, где встречался с Н. Римским-Корсаковым и А. Глазуновым, В 1900-х гг. композитор большое внимание уделяет симфонической музыке - так, в 1902 г. он пишет Вторую симфонию , а через год появляется его знаменитый концерт для скрипки с оркестром . Оба произведения отличаются яркостью музыкального материала, монументальностью формы. Но если в симфонии преобладают светлые краски, то концерт насыщен драматическими образами. Причем композитор трактует солирующий инструмент - скрипку - как инструмент, равнозначный по силе выразительных средств оркестру. Среди сочинений Сибелиуса 20-х гг. появляется вновь музыка, навеянная «Калевалой» (симфоническая поэма «Тапиола», 1926). Последние 30 лет жизни композитор не сочинял. Однако творческие контакты с музыкальным миром не прекращались. К нему приезжали многие музыканты из разных стран мира. Музыка Сибелиуса звучала в концертах и была украшением репертуара многих выдающихся музыкантов и дирижеров XX в.

Л. Кожевникова

Сибелиус – самый известный и уважаемый финский композитор, один из наиболее выдающихся авторов симфоний и симфонических поэм 20 в., да и всей истории музыки.


Еще при жизни он удостоился на родине такого почета, как, вероятно ни один музыкант в мире. Об этом говорят многочисленные улицы Сибелиуса, ежегодный музыкальный фестиваль «Неделя Сибелиуса».

В 1939 «альма-матер» композитора, Музыкальный институт, получил название Академии имени Сибелиуса.

Недалеко от Хельсинки, 8 декабря 1865 года в семье врача Христиана-Густава Сибелиуса родился сын. Его назвали Йоган-Юлиус-Христиан, впоследствии он стал известен под коротким именем Ян.

Маленький Ян, рано потерявший отца, рос в женском окружении. В семье Сибелиусов музыкантов не было, но всех детей обучали музыке. Ян предпочел роялю скрипку.

К 15 годам он стал заниматься регулярно, под началом руководителя местного духового оркестра. Большое значение для Яна имела природа, которую Сибелиус воспринимал как поэтическую, таинственную силу. В близости с природой наметился путь будущего композитора.

Когда же пришло время выбирать профессию, Ян, мечтавший о карьере скрипача, поступил на юридический факультет университета в Хельсинки.

Как старший сын, он должен был стать опорой семьи. Однако, наряду с занятиями юриспруденцией, Сибелиус посещал уроки в Музыкальном институте, и вскоре всем окружающим стало понятно, что его настоящее призвание- музыка.

Университетские учебники покрывались пылью, и осенью следующего года уже и речи не шло о продолжении учебы в университете.

Директор музыкального института М. Вегелиус отнесся к Яну с исключительной теплотой и пониманием.


Разглядев блестящий талант начинающего композитора, Вегелиус старался не стеснять богато проявлявшуюся фантазию рамками строгих правил.

Весной 1889 года Сибелиус окончил Музыкальный институт и получил государственную стипендию для совершенствования за рубежом. Двухгодичное пребывание за границей принесло много интересных впечатлений. Однако в плане изучения музыкально-теоретических дисциплин больших подвижек не случилось.

Бесконечные упражнения, сами по себе, без сомнения, полезные, не приносили больших плодов. Ян упорно сопротивлялся окостеневшим традиционным нормам и стремился оставаться самобытным.

Несмотря на то, что творческие достижения этого периода были невелики, вернувшись на родину, Ян увидел, что произведения его охотно исполняются.

Вскоре Сибелиус выступил с большим произведением — симфонической поэмой «Куллерво» для двух солистов, мужского хора и оркестра. Этот день считается днем рождения финской профессиональной музыки.

«Куллерво» родилась, когда композитор находился под влиянием пылкого, исконно финского настроения. Поэма не только выдвинула его в первые ряды финской культуры, но и сыграла роль в его личной жизни. Дело в том, что родители его нареченной, Айно Ярисфельт, отказывались отдавать дочь замуж за неизвестного музыканта с необеспеченным общественным положением.


Теперь все их сомнения рассеялись, и вскоре Сибелиус женился на Айно, ставшей его незаменимой помощницей и поддрежкой на всем жизненном пути.

Чтобы обеспечить семью, вплоть до рубежа веков Сибелиус вынужден был преподавать игру на скрипке и теоретические дисциплины в музыкальном училище и в оркестровой школе.

В этот счастливый период своей жизни, в начале 1890-х годов, молодой композитор становится одной из центральных фигур художественной жизни Финляндии.

Музыка казалась свежим дыханием Севера, влившимся в пряную изысканную атмосферу цивилизации конца XIX века. Также рождаются и произведения, приносящие их автору славу трибуна национально-освободительного движения Финляндии.

Современники говорили, что пьесы Сибелиуса больше способствовали освободительной борьбе народа, чем тысячи речей и памфлетов.

Следующие произведения — симфонические поэмы «Сага», «Туонельский лебедь» сделали имя композитора известным за рубежом. Финское правительство пошло на беспрецендентный шаг и назначило композитору государственную стипендию, что позволила ему целиком посвятить себя творчеству.

В 1904 году Сибелиус вместе с семьей переселился из Хельсинки в небольшую усадьбу «Айнола», что означает по-фински «жилище Айно», названную в честь жены. Здесь композитор прожил более полувека и создал свои наиболее зрелые произведения, в том числе пять симфоний.


Слава его с каждым годом все шире распространялась по странам мира. Сибелиус окончательно выдвинулся в ряды крупнейших композиторов. В 1914 г. прошло турне в США, сопровождающееся чествованиями, отразившими популярность его творчества.

Высоко оценили его музыку русские композиторы. С Римским-Корсаковым и Глазуновом его свяжет прочная дружба на долгие годы. Разразившаяся мировая война нарушила некоторые планы Сибелиуса, но не помешала с размахом отметить его пятидясителетие.

Проникнутая светлыми, красочными образами, Пятая Симфония прозвучали под управлением автора на торжественном концерте. Празднование юбилея «величайшего сына Финляндии» вылилось в общенациональное торжество.


Jean Sibelius.

К середине 1920-х годов творческая активность Сибелиуса постепенно сокращается. Деятельность Сибелиуса фактически завершилась в 1926 симфонической поэмой «Тапиола», но контакты с музыкальным миром не прекратились, поток посетителей в Айнола не иссякал.

В конце жизни Сибелиуса общепризнанно относили к числу величайших композиторов своего времени. Его музыка исполнялась повсеместно, в его честь устраивались фестивали, а когда композитору исполнилось 90 лет, сэр Уинстон Черчилль послал Сибелиусу коробку его любимых гаванских сигар.